Алиса в русском зазеркалье. Последняя императрица России: взгляд из современности
Казалось бы, личность последней русской императрицы — Александры Федоровны, жены царя Николая II, урожденной немецкой принцессы Алисы Гессен-Дармштадтской (1872–1918), — хорошо изучена историками. Однако образ ее в разных описаниях варьируется — от демонического до святого (вместе с другими казненными членами царской семьи Александра Федоровна канонизирована Русской Православной Церковью). Посвященные ей биографические книги порой противоречат не только в оценках, но даже в фактах. Мало кто ставил перед собой задачу представить живой человеческий образ последней русской императрицы — женщины с очень непростой и трагической судьбой.
Писатель и журналист, лауреат премии «Большая книга» Павел Басинский и поэт и прозаик из Санкт-Петербурга Екатерина Барбаняга выбрали для своего повествования необычную форму — романа-диалога. И в центре его приключения гессенской принцессы — Алисы, заблудившейся в русском Зазеркалье.
”21 июля 1916 г<ода> в день тезоименитства вдовствующей императрицы Марии Федоровны и великой княжны Марии Николаевны в офицерском лазарете (Лазарет № 17 Великих Княжон Марии Николаевны и Анастасии Николаевны, младших дочерей Николая II, который был открыт летом 1916 года в здании Белокаменной палаты Феодоровского городка Царского Села. — К. Б.) был концерт, на котором присутствовала императрица Александра Федоровна и великие княжны. Вели концерт Есенин и Сладкопевцев (актер и литератор, близкий знакомый Есенина. — К. Б.). Есенин читал специальное приветствие и стихотворение, посвященное «хозяйкам» лазарета «В багряном зареве закат кипуч и пенен». По окончании концерта отец представил императрице и великим княжнам Есенина, Сладкопевцева, Н. С. Артамонова (оперный певец. — К. Б.) и режиссера Арбатова (настоящая фамилия Архипов — главный режиссер в театре Литературно-художественного общества в Петербурге. — К. Б.). Императрице были преподнесены сборник стихов Есенина «Радуница» и сборник рассказов Сладкопевцева, переплетенных в черно-белую набойку.
Затем, после хлопот отца, артисты получили подарки: Есенин — золотые часы с гербом и золотой цепочкой, Сладкопевцев — золотой кулон, Артамонов или Арбатов — золотую брошь.
Наиболее откровенным было одно письмо императрицы, именно по поводу его в петербургских салонах поднялась невиданной силы волна грязных слухов и сплетен о «жизни Гришки с царицей». Вот текст этого письма — судите сами:
”Возлюбленный мой и незабвенный учитель, спаситель и наставник. Как томительно мне без тебя. Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко мне тогда бывает. Тогда я желаю всё одного: заснуть, заснуть навеки на твоих плечах, в твоих объятьях. О, какое счастье даже чувствовать одно твое присутствие около меня. Где ты есть. Куда ты улетел. А мне так тяжело, такая тоска на сердце... Только ты, наставник мой возлюбленный, не говори Ане (Вырубовой. — К. Б.) о моих страданиях без тебя. Аня добрая, она хорошая, она меня любит, но ты не открывай ей моего горя. Скоро ли ты будешь опять около меня. Скорее приезжай. Я жду тебя и мучаюсь по тебе. Прошу твоего святого благословения и целую твои блаженные руки. Во веки любящая тебя, Мама.
Покои цесаревича Алексея находились отдельно от комнат сестер. Во-первых, он был мальчиком, во-вторых, престолонаследником, которому полагалась бо́льшая, чем у сестер, территория. В Александровском дворце после перестройки половины цесаревича архитектором Данини к десятилетию рождения наследника в 1914 году его покои насчитывали 17 помещений, включая отдельную классную комнату, игровую, ванную и так далее, с отдельным входом. В переустройство комнат Алексея были заложены звукоизоляционные решения. Сегодня мы понимаем, почему это было так важно — чтобы как можно меньше людей слышали стоны бедного мальчика во время приступов. В Новом Ливадийском дворце спальня, игровая и классная комнаты цесаревича находились на первом этаже, в то время как комнаты его сестер — на втором. Это тоже объяснимо. Семья приспосабливалась к болезни Алексея, зная, что он в любую минуту может лишиться возможности самостоятельно ходить.