Малазанская книга павших. Книга 5. Полуночный прилив
Воинственное королевство Летерия, расширяя свои пределы, захватило почти весь континент, один из шести на планете, отгородившись от Малазанской империи и всего остального мира глухой стеной и сохраняя обычаи и магические ритуалы древности. Непокоренными на континенте остаются лишь тисте эдур, некогда великий, а ныне пребывающий в упадке союз племен. Ханнан Мосаг, король-колдун, правитель содружества племен тисте эдур, желая возродить былую славу народа, заключает соглашение с Увечным Богом, чтобы получить в свои руки меч, обладатель которого делается непобедимым. Но меч попадает в руки честолюбивого Рулада Сенгара, простого воина, и тот, объявив себя императором, бросает вызов летерийскому королевству. Тем временем близится день, когда должно исполниться древнее пророчество о возрождении Первой империи. Но возможно ли это? Ведь Первая империя была уничтожена много тысячелетий назад и к тому же на другом континенте…
Внимание Серены по-прежнему было занято тисте эдур, приближавшимся к каравану. Охотник. Воин, умеющий убивать. Скорее всего, долгие странствия в одиночестве сделали его молчаливым. Такие, как он и Халл, могут весь вечер и ночь просидеть у костра, не сказав и десятка слов. И тем не менее их обоих связывает крепкая дружба. На каком фундаменте она возникла, чем питалась? Здесь Серена, подобно всем женщинам, становилась в тупик перед загадкой мужской натуры. Представители сильного пола умеют молчать и при этом чувствовать общность путей, которыми идут. Иной раз достаточно двух-трех пустячных слов, чтобы между ними родилось глубокое взаимопонимание. Серена ощущала эти связующие силы, а порой и ясно видела их, но была не в силах постичь, что неизменно порождало в ее душе недоумение, подавленность и даже недоверие к мужской части человечества. Женщин связывали слова, целые клубки слов. Сюда же вплетались жесты, эмоции и многое другое, из чего ткалась шпалера женской дружбы. В отличие от настоящей шпалеры, нити этой всегда рвались только в одном направлении, ибо единственным врагом ее была злоба.
Серена встала и направилась к скамейке, на которой сидел Халл. Хватит с нее этого мужского упрямства, этих барьеров, которыми мужчины так любят отгораживаться от внешнего мира